Влад Немерцалов. Мастерская

... Рассказывают, что Маль­чик выбежал на дорогу внезапно — перед самым автомобилем. Все произошло настолько быстро, что Водитель не успел затормо­зить. Удар был сокрушительным. Водитель остановил машину, выскочил из-за баранки, подхва­тил Мальчика на руки. Сознание покидало ребенка, но он все же успел назвать адрес одной местной больницы и попросил отвезти его именно туда перед тем, как окончатель­но впал в беспамятство.

Рассказывают также, что Во­дитель оказался порядочным челове­ком. Он уложил ребенка на заднее сидение и отвез его по указанному адресу. В приемном покое, когда он объяснил ситуацию, дежурный Врач спросил: "Кто будет платить за лечение?"

Рассказывают, что Водитель возмутился: "Да вы сначала хотя бы осмотрели пациента! Кто будет пла­тить, потом разберемся!"

"Нет, так дело не пойдет! Опре­делитесь, кто заплатит за лечение, тогда я буду работать".

Человек в белом халате был не­преклонен. Он был прекрасным вра­чом —знающим и гуманным. Но ему надоело работать даром. Надоело за бесценок транжирить свой опыт, мастерство, квалификацию. Он чув­ствовал себя правым. Он знал, что вправе рассчитывать на вознаграж­дение за свой нелегкий труд.

А Водитель понимал, что, хотя и без вины (это был явно несчаст­ный случай, ведь скорость он не пре­вышал, правил не нарушал, авто­мобиль был в исправности, — маль­чик сам выбежал на дорогу!) — но Дамоклов меч повис именно над ним. Если бы не его колымага, ока­завшаяся в роковое время в роковом месте, мальчик был бы сейчас весел и здоров. Да, конечно, как порядоч­ный человек он носил бы мальчику в больницу апельсины и конфеты, покупал бы ему игрушки, лекар­ства, но по своей Доброй Воле, а не под таким грубым натиском. Какое же это Доброе Дело, если делается оно по вынуждению? И, в конце концов, пусть ГАИ разберется, кто виноват; пусть инспекторы объективно оце­нят погодные условия, скорость ма­шины, длину тормозного пути, тра­екторию движения мальчика... Объективно — НИКТО на месте води­теля не смог бы избежать удара. Объективно — водитель прав, вино­ват сам юный пешеход. Но запла­тить самому — значит, косвенно признать себя виновным. Скажут: "Ага, какой дурак станет зазря выбрасывать деньги? Видать, рыльце-то у него в пушку! Видать, знает, что виноват! На воре шапка горит".

"Вы давали клятву Гиппократа! Вы клялись помогать всем, кто нуж­дается в вашей помощи! Осмотрите ребенка, ну что вам стоит, только ос­мотрите", настаивал Водитель.

"Я не господь бог и не благотво­рительный фонд. Мне тоже нужно кормить семью, растить сына. Если моя семья будет голодать, моим больным от этого легче не станет. Но­вая жизнь отменила старую клятву. И потом — почему только мы, врачи, должны быть верными клятве? Почему вы, водители, не даете клятву: "Не навреди!"? Не судите, да не су­димы будете", парировал Врач.

Время шло, но мужчины не могли достичь согласия. Наконец, ус­тав от бесплодных пререканий, Врач наконец-то вышел к машине, где все это время на заднем сидении лежал ребенок. Но было уже поздно. Мальчик умер.

Рассказывают, что на этом исто­рия не закончилась. В погибшем мальчике Врач с ужасом узнал свое­го собственного, родного сына. Того самого, на воспитание которого ему так нужны были те самые деньги. Круг замкнулся.

Никому не пожелаю испытать того, что пережил в то мгновение Врач. Потому что был уверен, что смог бы спасти своего сына, если бы не потерял время. Он понял: сын последним проблеском сознания на­звал его адрес, потому что надеялся на его помощь. Верил, что отец его спасет. В последние секунды жизни маленький сын думал о своем отце и верил в него, как в Бога. А он...

Говорят, после этого случая Врач повесился. Он сам подписал себе смер­тный приговор, и сам привел его в ис­полнение. Он сказал себе: "Виновен!" и принял соответствующие меры.

Звучит чересчур мелодраматич­но? Возможно. Но жизнь не обязана беспокоиться об изяществе стиля. Она грубее, прямолинейнее и значитель­нее любого выдуманного сюжета.

Но, господа присяжные заседате­ли, давайте вспомним и о Водителе. В его руках тоже был золотой ключик спасения, которым он не воспользо­вался. Ну что ему стоило? Ну, попал­ся бессовестный врач-вымогатель-Бог ему судья. Если бы Водитель сра­зу твердо пообещал заплатить сам — ребенок остался бы жив. Пускай юри­дически он ни при чем, пускай чело­веческий суд его оправдает—но есть и другой Суд, Суд Собственной Совес­ти. И, по большому счету, Водитель виновен—не перед юристами-закон­никами, а перед погибшим Мальчи­ком — не меньше, чем врач, забыв­ший клятву Гиппократа.

И, наконец, третий виновник трагедии, из-за которого ежедневно и ежечасно происходят большие и маленькие трагедии. Из-за него зарплаты врачей в Украине не дотя­гивают до прожиточного миниму­ма, зарплаты во­дителей не хва­тает на надеж­ное медицинское страхование от несчастного слу­чая, денег у до­рожных служб не хватает на стро­ительство безопасных трасс, турникетов и подземных пере­ходов... Имя ему — кризис пере­ходного периода.  Будьте осторож­ны на переходе, господа! И давайте не за­бывать о том, что все мы — на переходе. Оста­вайтесь людьми. По крайней мере настолько, насколько это возможно в наше время.

Вы спросите, где, когда и с кем это произошло? А так ли уж это важ­но? Это произошло здесь, сейчас и с нами.

Иван Бездомный, Одесса.