Менипп в сенате
Менипп: Итак, господа сенаторы, по праву гражданина я
предлагаю в состав сената новую кандидатуру. Я утверждаю, что данная
кандидатура являет собой наивысшие доблести и достоинства, какие только можно
себе представить.
Голос из зала: Интересно, и какие же?
Менипп: Во-первых, мой кандидат никогда не позволяет себе
громко высказываться с места, когда кто-то вещает с трибуны. Он всегда даёт
собеседнику высказать свою мысль до логического завершения, и насколько я
помню, в жизни никого не перебил во время речи.
Голос из зала: Ты, умник! Что ты себе позволяешь! Уж не
собираешься ли учить манерам нас, сенаторов?
Менипп: Вы желаете брать уроки? Я порекомендую вам неплохого
педагога. Он берёт по три золотых в месяц и учит манерам даже отъявленных
козлов. Но не нужно обращаться ко мне с такими просьбами. Я бы никогда не стал
тратить время на бесполезное занятие. Поучать имеет смысл лишь тех, кто
способен воспринимать науку и совершенствоваться. А для этого необходимым
условием является наличие интеллекта.
Голос из зала: Ты, придурок, насрать мне на твои уроки! Хам!
Менипп: Очень приятно. А я – Менипп Гадарский. Честь имею
представиться. Вот и познакомились!
Голос из зала: Гнать его в три шеи! Куда смотрит охрана?
Долой! Долой!
Менипп (выдержав паузу, пока затихли крики): Благодарю за
внимание, господа сенаторы! Итак, мой кандидат на пост сенатора, как я уже
сказал, обладает самыми высокими достоинствами. Он бесстрашен, благороден,
имеет достойных предков и знаменит тем, что за всю свою жизнь никому не сделал
зла, ни разу не допустил ни подлости, ни низости, ни лести, ни злословия. Он не
знает, что такое коварство. Он немногословен, сдержан и великодушен. Он
терпелив и вынослив. Он неприхотлив и презирает деньги. Скажу больше – деньги
для него пустой звук, он предпочитает
удовлетворение простых естественных потребностей простыми естественными
способами…
Голос из зала: Он говорит, как киник! Киникам не место в
сенате! Им бы всё развлекаться, их бог – вино, веселье и секс! Они неспособны к
серьёзной работе! Они над всем насмехаются, для них нет ничего святого!
Менипп: Я успокою вас, господа: он не киник. Для того, чтобы
подняться до уровня миропонимания киника, ему, пожалуй, несколько не хватает…
человечности. Он безусловно добр и безусловно справедлив, однако я бы сказал всё-таки, что он
недостаточно человечен… Хотя, может быть, это скорее достоинство, чем
недостаток…
Председатель: Вынужден напомнить уважаемому оратору, что
регламент диктует свои нормы и время выступления имеет установленные ограничения…
Менипп: Сэр председатель, если я правильно понял ваше
витиеватое выступление, вы намекаете мне, чтобы я закруглялся? Но эту мысль
можно было высказать одним словом: «Закругляйся!»
Голос из зала: Эй, председатель! И вы потерпите такие
поучения? Вон его с трибуны! Вон! Это неуважение к сенату!
Менипп: На мой непросвещённый взгляд, уважение следует
заслужить и право на уважение следует подтверждать ежедневно, ежечасно,
ежеминутно и ежесекундно. За последние несколько минут вы, господа сенаторы, не
дали мне ни одного повода уважать вас. Простите.
(Шум в зале,
возмущённые выкрики)
Председатель: Попрошу уважаемого оратора вернуться к теме
выступления. Вы хотели представить достойного кандидата на вакантное место в
сенате, не правда ли?
Менипп: О, да, благодарю вас! Я слегка отвлёкся. Итак, я
продолжаю представление… своего кандидата. Должен сказать, что я живу с ним в
одном доме уже много лет. Я полюбил его за простоту и доброту нрава, за
добродушие и дружелюбие, хотя порой он надоедает мне своими излишне бурными
проявлениями дружеских чувств…
Голос из зала: Он педераст! Он пытается пропихнуть в сенат
своего любовника!
Менипп: Уверяю вас, господа, вы ошибаетесь: я не гей, я
самый что ни на есть убеждённый натурал. Я люблю женщин, только женщин, одних
только женщин, иногда других женщин, порой третьих женщин, но вы никогда не
застанете меня за актом ненатурального
секса. Если вас интересует, с кем я сплю, я могу сообщить: я сплю с худыми
женщинами и с толстыми женщинами, с пьяными женщинами и с трезвыми женщинами, с
блондинками и с брюнетками, с белокожими и желтокожими женщинами, а так же с
мулатками и с негритянками, со стройными и не очень, с красивыми и не очень, с
молодыми и не очень, и пока ещё ни одна не пожаловалась мне, что я был с ней
несостоятелен…
Председатель: Господа, господа! Мы собрались здесь не для
того, чтобы обсуждать сексуальную ориентацию уважаемого сэра оратора! Господин
Менипп, продолжайте пожалуйста, представлять своего кандидата!
Менипп: Спасибо, продолжаю. Я видел моего друга в бою и
должен сказать – он бесстрашный и мужественный боец. Он презирает опасность и
не отступает на полдороге. Он не обращает внимания на раны и воюет до конца. Он
никогда не бросит товарища в беде. Он скорее пожертвует своей жизнью, чем
отдаст на растерзание врагам своего соратника.
Голоса из зала: Он морочит нам голову! Такого не бывает! Где
он видел таких людей?
Менипп: А разве я говорил вам, что это человек? Разрешите
представить: Сенатор, ко мне! Сидеть! Дай лапу. Молодец! Разрешите представить:
Сенатор, это – сенат. Сенат, это – Сенатор. Прошу любить и жаловать. Более
достойного кандидата в сенат я не знаю.
Все вскакивают со
своих мест и в бешенстве бросаются на Мениппа. Он весело дерётся. Всеобщая
свалка.
Занавес.
Менипп и Судья.
Судья: - Подсудимый,
встаньте!
Менипп (приподнимается и демонстративно внимательно
осматривает скамью): Я что, уселся на какую-то дрянь? Кто вообще здесь у вас
протирает скамейки? Вы? В следующий раз делайте это старательнее!
Судья: Нет, подсудимый, скамейки протираю не я, да и дело не
в скамейке. Вставая перед судьёй вы отдаёте дань уважения судье, а
следовательно институту суда, а следовательно институту государственной власти.
Менипп: Вы считаете, что я вас уважаю? Откуда вы это взяли?
И часто у вас случаются ничем не мотивированные идеи?
Судья (внушительно): Вы ДОЛЖНЫ уважать суд.
Менипп: Должен? Даже так? А сколько? Честно говоря, не
помню, чтобы я у вас что-либо одалживал. Я вообще вас впервые вижу.
Судья: Суд – это воплощение справедливой государственной
власти. Поэтому вы обязаны уважать суд и вставать, когда входит или говорит
судья. Вы достаточно взрослый и разумный человек, чтобы понимать это.
Менипп: Власть… Инструмент насилия и угнетения… Вы стали бы
уважать рабовладельца, который принуждает вас трудиться до седьмого пота и
присваивает себе всё, что вы производите?
Вы стали бы уважать самозванца, который диктует вам, как жить, что
делать, о чём думать, на каком языке разговаривать? Вы стали бы уважать палача,
который накажет вас и заставит вас страдать за то, что вы ведёте себя
неправильно с его точки зрения? Как может вообще человек при здравом рассудке
уважать власть?
Судья: Вы говорите возмутительные вещи! Мы гордимся нашим
демократическим способом власти. Демократия – это лучшая в мире власть, власть
народа, народ сам избирает своих правителей. Это наше завоевание, и я не
позволю вам порочить демократию!
Менипп: А с чего вы взяли, что в Гадарах демократия?
Судья: Именно потому, что все граждане свободно могут
совершить свой непредвзятый выбор и избрать законодательную палату – Гадарский Сенат!
Менипп: Выбор ИЗ КОГО?
Судья: Из самых уважаемых и респектабельных горожан.
Менипп: А если среди них нет НИКОГО, кто бы не заботился
больше о своей мошне, чем о судьбах родного города? А если среди них нет
НИКОГО, кого бы можно было назвать искренним бессребреником и альтруистом? Даже
просто доброго, мудрого и духовного человека? ИЗ КОГО ВЫБИРАТЬ? Если я не могу
выбрать из предложенных кандидатов того, кого я считаю нужным, значит ДЕМОКРАТИИ
НЕТ!
Судья: А что же тогда есть?
Менипп: Как обычно: власть сильного над слабым, власть
богатого над бедным, власть злого над добрым, власть беспринципного над
принципиальным, власть мошенника над честным… Могу продолжать, но вряд ли вы со
мной согласитесь, поэтому не стану метать бисер…
Судья (с угрозой): Подсудимый! Вы забываетесь!
Менипп (продолжает): А если я не уважаю власть? Могу ли я тогда уважать суд? А если я не уважаю
суд? Должен ли я тогда уважать судью? Что лично вы, господин судья, сделали для
того, чтобы заслужить моё уважение?
Судья: Вы обязаны уважать меня за мою должность и звание.
Менипп: Я не могу уважать человека только за должность и
звание – ведь я не знаю, каким путём они достались ему. А если этот путь был
небезгрешен? Я, например, уважаю Диогена за то, что он наплевал на условности и
поселился в бочке. Честно говоря, вас я впервые вижу, и ваша внешность отнюдь
не внушает мне доверия. Судя по вашему жирному пузу, вы постоянно во власти
чревоугодия, а судя по вашей мантии, вы ещё и не очень опрятный человек. Кроме
того, вы явно дурно воспитаны: вы нахально навязываете мне своё общество, я
трачу на вас своё драгоценное время, которое мог бы с пользой посвятить наукам
и искусствам. Кроме того, я слышал, что за хорошие деньги вы частенько
принимаете решение в пользу того, кто заплатит. И как я могу уважать такого
человека?
Судья (сердито кивает охране): Поднимите его!
Менипп (сидя отбиваясь от охранников): Это насилие! Я
протестую! Это таким путём вы решили завоевать моё уважение? Послушайте,
попробуйте как-нибудь иначе! Пригласите меня к себе домой, угостите хорошим
вином и печёным бараньим боком, блесните в беседе вашим интеллектом, эрудицией
и остроумием… Вы избрали неверный путь. Боюсь, таким образом мы с вами ни к
чему не придём!
Судья (не обращая внимания на Мениппа): Вы обвиняетесь в
мелком хулиганстве. Вас почему-то угораздило привести свою собаку на заседание
сената. При посредстве данной четвероногой твари, а так же по причине ваших возмутительных
речей с трибуны сената, было сорвано вечернее заседание законодательной палаты.
Прокурор требует приговорить вас к штрафу в сто золотых и двухнедельным
исправительным работам – убирать навоз в конюшнях сената.
Менипп: Что странного в том, что я привёл Сенатора на
заседание Сената? И потом – фу, как это низко и мстительно – заставлять
философа убирать навоз… А что, сенаторы сами уже не справляются? Могли бы
вежливо попросить, я бы помог. Не забывайте, я философ, я дерьма не боюсь.
Привык иметь с ним дело – на законодательных собраниях, учёных дискуссиях.
Кроме того, если мои сто золотых могут реально спасти казну от банкротства, я
бы с удовольствием раскошелился… конечно, если бы у меня были эти самые сто
золотых.
Судья (перебивает Мениппа): Казне не угрожает банкротство!
Менипп: Тогда на фига вам мои сто золотых? Что, на
куртизанок не хватает? Женщины уже просто так не дают? – Ах, как я их
понимаю…(сочувственно качает головой)
Судья: Да заткнитесь же вы наконец, подсудимый! Это плата в
казну за удовольствие набедокурить в сенате!
Менипп: Я это шоу не заказывал и оплачивать его не
собираюсь. Оно дурно поставлено и сценарий скучный, и актёры никудышние… Я
требую назад мои деньги за билет! Я сам сочиняю комедии, и я знаю, как это
делать так, чтобы публика визжала и плакала от смеха! Я знаю, чем хорошая
комедия отличается от дурной.
Судья (механически): И чем же?
Менипп: Хорошая – смешная и умная, а плохая – просто глупая…
В хорошей комедии должны быть жизнерадостные повесы и
очаровательные блудницы, глупые короли и мудрые шуты, старые лавеласы и юные
проходимцы, скучающие матроны и находчивые бродяги…
А тут только старая глупая обезьяна в запачканной мантии и
четыре дубовых шкафа в казённом обмундировании… Скукотища! Вообще, ребята, вы
мне надоели, я пошёл домой. У меня собака некормленная. Играйтесь дальше в свой
суд без меня. Желаю весело провести время. Прощайте.
Судья: Э, э, постойте, подсудимый, вы куда? М-да… Куда уж
веселее! Давно у меня такого клоуна не было на скамье подсудимых! Эй, охрана!
Водворите-ка его на место!
Менипп (с досадой): Я протестую! Я философ, а не клоун!
Хотя… по большому счёту, это одно и то же… Ладно, уговорили, я отзываю свой
протест и несогласен только с вашей негативной интерпретацией высокого звания
клоуна. Ну вот, опять…
Судья: Что «опять»?
Менипп: Что, что… Послушайте, как вас там… Судья… Если вы в
общественном месте станете вот так навязчиво приставать со всякими глупостями к
достойному человеку, то или получите от него оплеуху, или – в лучшем случае –
он просто посмотрит на вас как на идиота, отвернётся и уйдёт. Выбирайте, какой
из двух вариантов вас больше устраивает? И вы ещё толкуете об уважении к себе? Да пусть меня поразит Зевс своим огненным
копьём, я большего зануды и приставалы ещё в жизни не встречал!
Судья: Подсудимый, должен вас предупредить об ответственности
за оскорбление суда!
Менипп: А какая ответственность?
Судья: Ещё сто золотых.
Менипп: Хорошо, по рукам. Эй, ребята, охранники, будете свидетелями:
мы с судьёй только что заключили сделку. На сто золотых. Теперь я имею право
его оскорблять, а он всё равно фиг получит от меня вторую сотню золотых, я и
первую-то отдавать не собирался! Но сделка есть сделка. Судья, ты козёл!
Судья (свирепея): Охрана, выведите этого…подсудимого! Штраф
триста золотых и три недели на общественных работах в сенатских конюшнях!!!
Решение принято!
Менипп: Ну да, как же… Разбежался! Может, ты захочешь, чтобы я ещё и мантию твою заодно постирал?
Судья: Вон отсююююююююдаааааааааааа!
Занавес
| 
